Человек, продолжающий дело отца, 
лгущий, плачущий, ждущий конца ли, венца, 
надышавшийся душной костры, 
ты уже исчезаешь в проеме дверном, 
утешая растерянность хлебным вином, 
влажной марлей в руках медсестры. 

Сколько было слогов в твоем имени? Два. 
Запиши их, садовая ты голова, 
хоть на память - ну что ты притих, 
наломавший под старость осиновых дров 
рахитичный детеныш московских дворов, 
перепаханных и нежилых? 

Перестань, через силу кричащий во сне 
безнадежный должник на заемном коне, 
что ты мечешься, в пальцах держа 
уголек, между тьмою и светом в золе? 
Видишь - лампа горит на пустынном столе, 
книга, камень, футляр от ножа. 

Только тело устало. Смотри, без труда 
выпадает душа, как птенец из гнезда, 
ты напрасно ее обвинил. 
Закрывай же скорей рукотворный букварь - 
чтобы крови творца не увидела тварь, 
в темноте говорящая с Ним.