Уходит на запад кудаблин-тудаблин,
спокоен, взволнован, упрям и расслаблен.
Несут его в море колибри-корабли,
палят гарнитуры большого калибра,
гремят полонезы прощальные вьюги,
и машут платками подруги-задрыги.

Он слезы глотает, он бодро смеётся,
как птицая птица, душа его мнётся
у входа на долгий форматтер-фарватер,
на дымный, на тёмный, как наш избиратель.

На запад, на запад укажут компасы,
бегут, полосаты, матрасы-матросы,
и тросы, и шканцы, тянули-качали,
задраив до блеска отсеки печали.

Стихает вдали лихорадочный гомон,
и мир оседает, как сплющенный гоблин,
как сдувшийся пингвин, как рухнувший рубель,
как канувший за борт фальцгобель-зензубель.
Сгущается хаос, солёный и рваный,
и реют на реях огни Вассермана.
Уходит на запад кудаблин-тудаблин.
Вернется ль обратно? Да нет, никогда, блин.