Таежный городишко,
Измученный дождишком,
Желтым, как из-под ноги пса…
Ненастьями раздета
До ржавого скелета
Девушка с веслом из гипса…
Лошадка ломовая,
От скуки изнывая,
Вежливо жует афишу,
А на афише – клоун,
И, времени назло он
Выстоял. Вернулся. Выжил.
Дом на колесах Фортуны, бывший вагон санитарный,
Бывший притоном и штабом, нынче куда ты завез
Запах Стамбульской кофейни, эхо аккордов гитарных,
Млечную пыль кокаиновых грез?..
В заблеванной столовой
Волчицей стоголовой
Ждет тебя твоя Россия…
Обритые затылки,
Стаканы да бутылки,
Воздух, от махорки синий…
И всей твоей Шанели
Не хватит на шинели
Насквозь пропотевшей туши.
Так вот она какая:
Тоскою истекая 
Смотрит исподлобья в душу.
Сбросив тулуп за кулисой, выйдет маэстро во фраке,
С бабочкой, севшей на горло, чующей сладкий нектар
Песен, рожденных в дороге, сказок, рожденных во мраке,
В стонах роялей и в плаче гитар…
С деньгами и талантом,
Что толку быть атлантом,
Поднятым из моря рампой,
И вить на суше гнезда,
Когда морские звезды
Молча доедают храм твой?..
Уж лучше покаянно
Истечь слезою пьяной,
Прочь от королев и пажей -
В таежный городишко,
Измученный дождишком,
Желтым, будто ангел падший…
Зябко поежится нота, кутаясь в облачко пара,
Две одинокие чайки вылетят вон из манжет,
И, в ожидании бала, молча присядет у бара
Девочка в платье «Maison Lavalette»…
(модуляция на тон)
Голубем вырвется голос, и, от любви подыхая,
Плюнет прокуренной сказкой в зал, исступленно немой…
Плачь, Коломбина в Париже, плачь, Арлекин из Шанхая,
Плачь по Пьеро, что вернулся домой!..