Он природой ладно скроен, 
выразителен и строен –
папа с мамой постарались будь здоров!
Излучает гамму света,
и блестят его штиблеты,
загоняя супер-тачку в глубь дворов.

А глаза, как два цветочка,
доведут тебя до точки,
и не требуют изысканных манер.
Он сидит, не горбя спину,
ногу на ногу закинув,
отштампованный, стандартный кавалер.

А она, накрасив губы
неестественно и грубо,
вымыв голову в духах, приносит чай.
Роль проста – казаться нежной,
но трепещет под одеждой
плоть-шпионка, призывая и крича.

Он уверен – всё не ново,
и ни капли не взволнован.
Что ему? Стальные нервы, крепкий лоб…
А она дрожит от счастья –
то красиво, что блестяще,
он похож на принца, дальше – хоть потоп!

Выпив чая, обнимает,
свет тихонько выключает.
А на улице, в залатанном пальто,
под окном стоял и плакал
Сирано де Бержерака
прапраправнук, праплемянник, или, вовсе, праникто.

Он урод и ей – не пара,
он расстроенной гитарой
бил по нервам драным кошкам и развратнице-луне!
А душа его просила,
и стонала, и любила…
Что поделать – век жестокий, души нынче не в цене.

ноябрь 1991