Я вышел на свет из барачных преданий
И тени преданий тянулись за мной.
Тогда мой отец сам себя заарканил:
Веревку на шею - Великое Дно.

Толпа у дома стынет,
Тиха, как в полудреме:
"Что сотворилось ныне
У Витаковых в доме!"
Шушукаются бабки,
Играют в бабки детки.
Жилось, кажись, в достатке...
Ай, впрямь, из-за соседки.

А мать моя молча у гроба стояла,
Лицо ее шрамом белело в толпе.
Вокзальный юродивый Сенька-Беспалый
Горбатой мартышкой висел на столбе.

И то рыдает Сеня,
То ветру подвывает.
Могильщики - по фене,
Рыдальщицы - зевая.
И я стою у гроба
И ничего не вижу,
Держу под мышкой глобус,
Не думая о грыже.

Шел снег неуютный, шел снег, как прохожий,
А снегу прохожему все равно.
По крышам, по крепи, по лицам, но все же
Меня отпускало Великое Дно.