Никто не знает почему, в каком обличье
Она приходит - на правах сначала птичьих,
Потом меняет на ходу свои замашки
И пробирается куда-то под рубашку.

И жизнь отныне состоит, дробясь на части,
Из растворенных в небесах молекул счастья.
И ты ведешь себя безумно и отважно
И слышишь музыку, запрятанную в каждом.

Никто не знает от чего ее воротит.
Не объясняя ничего - она уходит.
И вместо музыки - с трудом выходят гаммы,
И Приэльбрусья выдают кардиограммы.

Но ты привыкнешь без нее довольно скоро,
Таких привыкнувших я знаю целый город.
Однажды утром или, скажем, на закате,
Она вернется… и окажется некстати.