Снег под утро реже, реже,
и как промельк в облаках —
белый дом на побережье,
возле моря в двух шагах.

В этом доме белом-белом,
где шаги приглушены,
где иных не слышно звуков,
кроме звука тишины,

в этом доме тихом-тихом,
где покой и полумрак,
там свои бушуют бури —
не подумаешь никак.

Там гремят такие грозы —
просто вам их не слыхать.
Там такие вихри кружат —
просто вам их не видать.

Там гудят такие шквалы,
дуют ветры всех широт.
Там и взрывы, и обвалы
вулканических пород...

В этом доме, таком тихом,
я зимой однажды жил.
Тихо музыка играла,
снег за окнами кружил.

И никто б не мог подумать,
что за тою вон стеной
день и ночь бушует лава,
ходит почва подо мной.

И никто б не мог представить,
что на том вон этаже
подо мною твердь земная
разверзается уже.

Грозно пламя бушевало,
грохотал девятый вал —
сам не помню, как, бывало,
я на берег выплывал...

Зимний берег побелевший,
зимних сосен бахрома.
Белый дом на побережье,
дом как дом, как все дома.

Гаснет в окнах луч прощальный,
свет зажегся там и тут.
Ходит шторм девятибалльный.
Рододендроны цветут.