Скучаю я по Льву Ваулину,
по ненормальному татарину,
прокуренному Льву, загульному,
интеллигенту - пролетарию,
	по Льву, который жил на Севере,
	где опер был уполномоченным,
	который на свои последние
	мог коньячком меня попотчевать,
	
Который отбывал в колонии
во время оное, при Сталине,
и не вором и не в законе, и
поэтому глаза - усталые,
	Мне всё равно, в пальтишке ль кожаном
	при деловитом чемоданчике
	Ваулин, или неухоженным
	лежит с похмелья на диванчике:
	
Известно мне, что книга Лёвина
по своему по свету резкому,
когда была б опубликована,
стояла б вровень Достоевскому.
	Скучаю я по Льву Ваулину,
	по озорному, сумасшедшему,
	назло суждению огульному
	опять любовь свою нашедшему.
	
И сколько бы ни накрутила ось,
хоть и наступит время райское,
Лев скажет: "Вот и лето кончилось..."
хоть и погода будет майская.
	А я всё воробьём чирикаю
	как по Москве, листвой покрытою,
	проходят Лёва с Вероникою,
	гуляют Мастер с Маргаритою.

май 1998