И хвала и хула,
но не похвала и не ругань,
а такая хвала и такая хула,
что кругами расходится на рею округу

то малиновый звон,
то набатные колокола.

Выбирая пооскорбительней фразы
или пообольстительнее слова,
опускали - так сразу,
поднимали - так сразу,
так что еле душа оставалась жива.

Всякий раз, когда кто-нибудь разорется
или же разольется воспитанным соловьем,
почему же - я думал - он не разберется.
Сели, что ли, бы рядом, почитали вдвоем.

Но хвала нарастала
и в темпе обвала
вслед за нею немедля
хула прибывала.
А когда убывала
поспешно хвала,
то же в темпе обвала
ревела хула.

Раскачали качели,
измаяли маятник.
То заметен ты еле,
то как временный памятник.
День-деньской,
весь свой век
то ты грязь,
то ты князь,
то ты вниз,
то ты вверх.
Из листка,
ураганом сорвавшим листок,
и тебя по морям-океанам мотает:
то метет тебя с запада на восток
или с юга на север тебя заметает.