Десятый час утра - все на работе.
С ножом - хирург, в саду - пенсионер.
За кульманом, мечтая о субботе,
Кемарит пресловутый инженер.
Шофер уже в пути, шахтер в забое.
Зав складом собирается в тюрьму.
А я ребята нахожусь в запое,
у Лизки Огурцовой на дому.

Ах, что за прелесть эта Лизка.
На вид скромна, как одалиска.
Хоть мужиков знакомых близко
Среди ханыг любой второй.
Но я плевать хотел на это,
Чтоб не замкнуться в рамках света
Необходимо для поэта
В простой народ пойти порой.

В бидоне на плите воркует брага,
Лежу, подставив рот под змеевик.
И тощих крыс голодная ватага
Кромсает подо мною половик.
Со стен висят обои, словно струпья.
Лютует клоп, без промаха разя.
Друзья мне говорят: Духовный труп я.
Талант не рубль, его пропить нельзя.

Он жив, пока со мною Лизка.
Авантюристка, скандалистка.
Да, не балетная солистка.
Поскольку сызмальства хрома.
Но вы друзья со мной не спорьте,
Усы ничуть ее не портят,
А шрам от финки на аорте
Меня совсем сведет с ума.

Она смертельный выстрел по эстетам:
Кривые ноги, вывихнутый таз.
И нос дурной болезнью, как кастетом,
Размазан между двух подбитых глаз.
Предвижу: кое-кто меня осудит-
О чем он пишет, это сущий мрак.
Тому отвечу: Барды - тоже люди
Не нравится - не слушай - сам дурак.

Что с ваших баб взять, кроме писка?
Совсем другое дело Лизка.
Как самолет, летящей низко,
Она меня вгоняет в дрожь.
Пусть пьянь, пусть рвань, пусть морфинистка.
Зато верна как декабристка.
Другого хрен подпустит близко,
пока по пьяни не уснешь.

Глухая ночь, шофер уже в кювете,
Пенсионер загнулся под кустом,
Спит инженер, его жена и дети.
Хирург на медсестру упал пластом.
Шахтер лежит заваленный в забое.
Зав складом, спрятав деньги, сел в тюрьму.
А я ребята все еще в запое,
У Лизки Огурцовой на дому.

Ах, что за роскошь эта Лизка.
Орденоноска, медалистка.
Она в войну была танкистка.
Сейчас ей 83.
Плевать, что валенки надеты,
Чтоб не замкнуться в рамках света,
Необходимо для поэта
в народ Проникнуть изнутри.