Век двадцатый явился спасателем,  
потому и гордимся мы им.  
Было трудно в России писателям,  
достоевским и разным толстым.

Были все одиноки, разрозненны  
и не знали, куда им идти,  
да и Время зловредными кознями  
поперек становилось пути.

Чужды были им сборища шумные,  
обходились без творческих уз,  
и поэтому головы умные  
их собрали в единый Союз.

Всё вдруг ожило, всё вдруг устроилось,  
всё наладилось: только бы жить.  
И писателей сразу утроилось,  
так что есть кем кого заменить.

И как будто в счастливом раёшнике  
замелькали, спасения нет,  
то начальники, то их помощники...  
Что ни комната — то кабинет.

И шоферы, и завы исправные,  
секретарши, и секретари,  
и писатели — самые главные  
и не самые, черт их дери.

В главном зале под коркою глянцевой,  
чтоб никто отвертеться не смог,  
перед кровными и иностранцами  
вожделенный разлегся пирог.

И, забывши всё мелкое, личное,  
каждый мог, отпихнувши врага,  
выбить место себе поприличнее  
и урвать от того пирога...

Я не знаю, на что и рассчитываю,  
но с большим удивленьем гляжу,  
как и сам от той корки отщипываю  
и с надеждой туда прихожу,

где на радость миллионам читателей,  
словно выйдя из пены морской,  
министерство Союза писателей  
размещается на Поварской.

1985