В местах, где на граните Петербурга 
забыло время то царапину, то шрам, 
и тихий свет от солнечного круга 
ложится без теней по берегам, 
на мостиках горбатых по Фонтанке 
и вдоль резных оград особняков 
и в солнце, и в туманы спозаранку 
встречаю ленинградских стариков. 
Их лица, словно карты странствий дальних, 
испещрены дорогами времен, 
и свет в глазах туманный и хрустальный 
скрывает связь событий и имен. 
В их памяти лежит тяжелым кладом 
эпоха ожиданий и надежд, 
тревоги и восторги Петрограда 
и ужасы нашествия невежд. 
И шаркают они по листьям желтым, 
шепча; и щурясь, и качая головой, 
и хлеб насущный в сереньких кошелках 
касается намокшей мостовой. 
И в магазине долго и спокойно 
считают мелочь тёплую с руки, 
в нелегкий мир и в тягостные войны 
ценить они учились медяки. 
Их одиночества достойны поклоненья 
и в безнадежности своей, и в чистоте, 
но равнодушны молодые поколенья 
к их краткой и печальной красоте. 
На мостиках горбатых по Фонтанке 
и вдоль резных оград особняков 
и в солнце, и в туманы спозаранку 
встречаю ленинградских стариков.

1975