Я люблю этот город и часто вижу во сне.
Убедил себя, что, всё-таки, с тобой или нет,
Снова приеду, может быть навсегда.
И однажды зимой вернулся сюда.
Без ПМЖ, по вокзалам несколько суток подряд,
Среди мошенников и курдов, пропойц и бродяг,
Умалишённых и вонючих на жестких лавках до утра,
А потом по музеям Творенья Петра.
Первородство и гений на штыках Совнаркома.
Катарсическим искусством сумасшедшего дома
На американ-инглиш, приблатнённой латыни,
Тусовочной фене опускают святыни.
Подойдя почти вплотную к алтарю на Неве,
Шептал: Слава Богу, не всё как в Москве.
Чёрно-белая Нева. Утки на льду
Между снегом и тёплой водой.
Точно также каждой бескровной ночью жизнь моя
Одинокая – рядом с тобой.
От Эрмитажа к Чёрной речке. Из охраняемых зон –
Рубинштейна, 13,  "Музэкспресс", "Сайгон".
Минуя "гоп-стоп", валютных "кидал",
Сторонясь раздатчиков, зазывал;
Блуждал сам не свой, как дух по безводным местам –
захламлённым колодцам, занесённым мостам,
К теплу – от витрин и немыслимых цен.
В Казанском соборе, как в театре "Ромэн":
Первородство и гений на штыках Совнаркома.
Катарсическим искусством сумасшедшего дома
На американ-инглиш, приблатнённой латыни,
Тусовочной фене опускают святыни.
Подойдя почти вплотную к алтарю на Неве,
Шепчу: Слава Богу, не всё как в Москве.
Чёрно-белая Нева. Утки на льду
Между снегом и тёплой водой.
Точно также каждой бескровной ночью жизнь моя
Одинокая – рядом с тобой.