Я портвейном пропах и смородиной, 
весь в соломе и в листьях травы, 
с ненаглядной моею и с родиной 
я пришел попрощаться, увы... 

Я любил тебя, девочка рыжая, 
и от грусти свихнулся с ума. 
Убегаю, иначе не выживу, 
Ждут меня Колыма и зима 
или Ялта, а лучше - Испания. 
Там забуду любимый Урал, 
где весной начинал я кампанию 
и тебя, как заложницу брал. 

Всё, что выпито и спето, 
Оставляет в сердце меты, 
Как пожары по лесам... 
В искупление за это 
без ответа и привета 
лебедь северного лета 
проплывёт по небесам. 

А теперь, причастившись пьянящего, 
забываю под звоны стрекоз 
реки рук твоих холодящие 
и дожди твоих теплых волос. 

Я пришел чердаками и крышами, 
Ухожу не разведав дорог. 
Я бы мог разлюбить тебя, рыжая, 
я бы мог, я бы мог, я бы мог. 
Я бы мог на луне повеситься, 
но за тучи сбежала она, 
я носил бы рога из месяца 
если б мне изменила луна. 

Всё, что выпито и спето, 
Оставляет в сердце меты, 
Как пожары по лесам... 
В искупление за это 
без ответа и привета 
лебедь северного лета 
проплывёт по небесам. 

Я бы мог на гармонике лаковой 
проарпеджить таких кренделей, 
что леса бы как бабы заплакали, 
отряхая листву с тополей. 
Показал бы такие я фокусы 
с балалайкой под крики грачей, 
что взгрустнули бы разные конкурсы 
пианистов и скрипачей. 

Малахитовый край бы покинул я, 
Чтоб жилось здесь спокойно врагу 
и тебя бы простил, моя милая, 
но забыть, уж прости, не могу 

Всё, что выпито и спето, 
Оставляет в сердце меты, 
Как пожары по лесам... 
В искупление за это 
без ответа и привета 
лебедь северного лета 
проплывёт по небесам.