Темно-синее утро в заиндевевшей раме
     напоминает улицу с горящими фонарями,
     ледяную дорожку, перекрестки, сугробы,
     толчею в раздевалке в восточном конце Европы.
     Там звучит "ганнибал" из худого мешка на стуле,
     сильно пахнут подмышками брусья на физкультуре;
     что до черной доски, от которой мороз по коже,
     так и осталась черной. И сзади тоже.
     Дребезжащий звонок серебристый иней
     преобразил в кристалл. Насчет параллельных линий
     все оказалось правдой и в кость оделось;
     неохота вставать. Никогда не хотелось.