Когда накрашены глаза, то плакать девушке нельзя.
Ты так похожа на большого воробья.
Твой чемоданчик на полу, пальто на плечиках, в углу.
Куда же едешь ты, красавица моя?

А поезд мчится как шальной, твой взгляд усталый и больной.
Ты смыла краску, вышла в тамбур покурить.
Ну что, печильная моя, скажи, ты чья или ничья?
Мне захотелось вдруг с тобой поговорить.

Она сказала: "Милый мой, ты прав, я еду не домой,
Ты мне никто, тебе могу открыть секрет -
Есть у меня один дружок, за ним, увы, один должок,
Который он вернуть не хочет много лет.

И вот сама решилась я, что мне подруги и друзья,
В вагон вбежала, под собой не чуя ног.
Мне говорили - он в Москве, и если верить той молве,
Он и богат, и, как всегда, не одинок.

А я одна на всей земле, моя душа висит в петле.
В дому, на родине, как водится, бардак.
Но если жизнь моя права, то не поможет и Москва 
Тому, кто девушку обидел просто так".

Я промолчал, не возражал, я только руку ей пожал.
И вдруг она на шею кинулась ко мне.
А бабьи слезы, что дожди - не уходи, не уходи!
Что было дальше, помню смутно, как во сне.

И вот Москва, большой перон, гудит народ со всех сторон,
А где ж красавица? - какой же я дурак!
Я поздно понял, вот те на! Она исчезла не одна -
Исчез бумажник мой и новенький пиджак.

С тех пор хожу я на вокзал - я ей о многом не сказал -
Что я люблю её, а деньги - ерунда.
Во тьму уходят поезда, но я опять приду сюда,
И буду ждать она появится когда.
И буду ждать, она появится когда,
И буду ждать - появится когда.