Где-то в доме деревянном,
неогретом, окаянном,
нету елки новогодней, 
как во всех других домах.
Там, глаза во тьму вперяя,
бесконечно молодая, 
стоит женщина чудная
в елочных шарах.

"Я сама себе - елка,
я сама себе - дети.
А волки - все вот эти..."
И обводит рукой поселок
затерявшийся среди елок...

Сама - елка, сама - дети,
сама - все себе на свете,
сама птица, сама - сети...
Елка, слушай, что с тобой?
Отчего глаза дичатся
и взирают безучастно,
словно две звезды несчастья? - 
их не скроешь мишурой.

"Ничего со мной, все в порядке,
Я срубила себя на полянке, 
сама буду наряжаться, 
сама буду осыпаться.
Все сама, сама, сама,
потому что все - зима..."

"Ты не елка, - я ответил, -
скоро будет взор твой светел.
Хочешь, я тебе на флейте
поиграю, как феллах".

И пока она лежала,
как судьбы моей лекало, 
словно елочка стояло
платье в елочных шарах.

"Вот не верил, так полюбуйся,
как на платье мерцают бусы
и шары - висят и не бьются.
А у елочки той - душа, 
словно грифель у карандаша..."

В темноте я вдруг увидел - 
рядом с елкою мой свитер
на манер снеговика, 
ходят об руку рука.
Они за ночь нас с тобою
сшили хвойною иглою.
На год или на века?