Тебя все чаще поднимают на смех,
и правда, ты теперь совсем жалка.
Но я — ловец, в тебя влюбленный
насмерть,
чувствительней любого поплавка.

Я стерегу тебя на этой глади,
предчувствуя твою живую кровь,
не для того, чтоб целовать и гладить.
И это не похоже на любовь.

Я сознаю — ты мне необходима,
не зная сам, зачем и почему,
но главное — чтоб ты не приходила
ни просто, ни по зову моему.

Остерегись, я все успел завесить
незримой паутиною сетей,
и на машинке чутко дремлют десять
паучьих пальцев нежности моей.