Тусить в столице просто и приятно:
Кругом друзья, родимые, как пятна,
И вновь друзья, родные, словно речь,
Фуршетный стол, почти что необъятный,
Мельканье лиц — уже глаза болят, но
Так славно этой болью пренебречь!

Так славно засыпать на верхней полке
И чувствовать: в мозгу легко и колко
Дрожит похмелье двух московских дней.
А вечером соседка поскребется,
Притухшая, как свет в конце колодца,
И мгла сгустится и за ней, и в ней.

И ты узнаешь, что судьба — не сайка
С изюмом, что квартирная хозяйка
Тому три дня в неполных тридцать лет
Ушла от… из… Соседка, морща бровки,
Не сможет подобрать формулировки,
Но ты поймешь: хозяйки больше нет.

Соседка уползет, а мгла, напротив,
Останется, пространство обанкротив
И как бы самый воздух отравив.
И ты замрешь в растраченном пространстве.
И скрипнет мозг, сквозь сумеречный транс твой
Осмысливая фабульный извив.

Осмыслит (не сказать, что ты раздавлен —
Бывало хуже), только навсегда в нем
Останутся не встречи и вино,
Не речи, не приятелей орава,
А пустоты зияющей оправа,
Звенящий ужас, темная отрава
И смерти несводимое пятно.