У окна безымянное древо, дворняга от флоры и мы с ним порой
друг на дружку глядим что бараны, смущённые новых ворот мишурой,
что для дерева есть с точки зренья науки - довольно большой комплимент,
для меня же - напротив, хотелось бы верить, что нет.

За окном, как положено водится индустриальный пейзаж-поппури,
безымянное дерево - лучший свидетель всему, что творится внутри,
но, поскольку оно даром речи не наделено, велика ли беда?
Для приватности - нет, но для пользы общения - да.

Через век или два, собирая каменья в ладонь, сортируя жнивьё,
мы махнёмся повадками старых знакомцев и каждый получит своё -
древо будет шуметь, упражняться в остротах, в макушке скрести до зари,
я же буду по ветру заламывать ветви внутри.

И никто не заметит вокруг перемены слагаемых в этой связи,
я останусь недвижим, я корни пущу и не выпущу, вообрази,
объясня на том диалекте, которого фауной не передашь
тот же дом, тот же день, тот же индустриальный пейзаж.

1997, Сан-Диего

© 1997 А. Маркман