Жизнь замшела, висит паутина в углах, 
 и ни света, ни воздуха - душно и серо. 
 И в засиженных мухами старых делах 
 мы погрязли, забыв про Надежду и Веру. 
 Не пробиться ни вниз, ни наверх - никуда, 
 слово смелое глохнет, мельчают прозренья, 
 быть талантливым страшно, а честным беда 
 и смешно одержимым высоким гореньем. 

 И мучают память мою и твою 
 слова, что звучали украдкой. 
 И нужно сказать мне, а я все пою 
 по старой подпольной повадке. 

 Кровь и золото выжмут дельцы из идей, 
 а ученому часто достаточно чести, 
 и впервые земля увидала детей, 
 получивших возможность исчезнуть всем вместе. 
 В недоверьи народы, мечи обнажив, 
 ожидая момента застыли тревожно, 
 и слова превратились в тупые ножи - 
 напугать - не задача, убить - невозможно. 

 И время смешало вблизи и вдали, 
 и раны посыпало солью, 
 и все, что случилось в пределах земли, 
 семейной становится болью. 

 Ни вперед, ни назад, ни взглянуть, ни шагнуть, 
 тут стена, там стена, всюду стены и стены. 
 Лихоимство и серость уставили путь, 
 ощущая в движении дух перемены. 
 И опять пробираюсь вперед без дорог - 
 не в обход же, маневр не решает вопроса 
 и мой взгляд светло- серый тревожит Восток, 
 а Европе он кажется рысьим, раскосым. 

 И свет долгожданный мелькнул впереди, 
 и дымка сошла с ветрового стекла, 
 но что это - снова буксуем в пути, 
 много грязи, а скорость мала.