Меня оттуда выгнали за проф,
Так называемую, непригодность.
И все-таки не пожалею строф
И личную не пощажу я гордость,
Чтоб этот домик маленький воспеть,
Где мне пришлось терпеть и претерпеть.
Я был бездарен, весел и умен,
И потому я знал, что я – бездарен.
О, сколько бранных прозвищ и имен
Я выслушал: ты глуп, неблагодарен,
Тебе на ухо наступил медведь.
Поешь? Тебе в чашобе бы реветь.
Ты никогда не будешь понимать
Не то что чижик-пыжик – даже гаммы!
Я отчислялся – до прихода мамы,
Но приходила и вмешивалась мать.
Она меня за шиворот хватала
И в школу шла, размахивая мной.
И объясняла нашему кварталу:
Да, он ленивый, да, он озорной,
Но он способный: поглядите руки,
Какие пальцы: дециму берет.
Ты будешь пианистом: – Марш вперед!
И я маршировал вперед. На муки.
Я не давался музыке. Я знал,
Что музыка моя – совсем другая.
А рядом, мне совсем не помогая,
Скрипели скрипки и хирел хорал.
Так я мужал в музшколе той вечерней,
Одолевал упорства рубежи,
Сопротивляясь музыке учебной
И повинуясь музыке души.