Когда опустеет напрочь пивная бутылка лета,
когда износится осень, и тихо умрет зима,
когда весна обнищает – (а как ведь была одета!),
тогда наступает время – время сходить с ума.

Когда отступает запах небес, молока и йода,
когда умолкает голос тщеславия и любви,
тогда оно и приходит – Пятое время года.
Странное время года, как его ни зови.

Там ночи – какие захочешь, и нет никакой погоды.
А дни – длинней иль короче – каждый решает сам.
(Впрочем, у тех, кто брошен в Пятом времени года,
достаточно веских резонов не доверять часам)

…Вот и зверье попряталось среди кочек.
Даже не видно ничьих следов на песке.
Только один кузнечик цыкает и лопочет –
как на тюремной фене – на родном своем языке…

Там, где в тумане памяти смешаны быль и небыль,
Пятое время года правит неспешный бал –
то ли шестое чувство, то ли седьмое небо,
то ли восьмой круг ада или девятый вал.

Пятое время года: каждый хозяин – барин.
Соседей давно не видно, слепы глазки дверей.
В этой глуши монгольской каждый себе – татарин,
в этом безлюдном гетто каждый себе – еврей.

…Можно ли это считать возвращением на Итаку?
Или – напротив – изгнаньем из мира грез?
Основной вопрос философии – где зарыли собаку? –
никому еще ничего хорошего не принес…

Кто-то еще бормочет из темноты раскосой,
на персональных счетах отщелкивая итог…
Но есть тут такое право – не отвечать на вопросы.
Право сменить пластинку. И прогулять урок.

А время – и вправду, деньги. Значит, само оплатит
билет на одно, но сильно потрепанное, лицо.
Пятое время года поскрипывает, но катит,
как от моей телеги пятое колесо.